Город просыпается

Название федерального фонда «Внимание» не обманывает — он привлекает внимание людей к уничтожению исторического наследия в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Краснодаре, Калуге и других городах. Чтобы эффективно построить работу, без создания (и использования существующих) городских сообществ не обойтись. И «Внимание» здесь высоко оценивает результаты своей деятельности.

Координатор фонда Роман Ушаков так объясняет принципы работы сообщества:

История создания фонда — это история, когда инициативы условно «снизу» и «сверху» успешно встретились. Проект «Внимание» был создан фондом «Городские проекты» в 2018 году. Если «Городские проекты» изначально были призваны улучшать города с помощью исследований в области урбанистики, то «Внимание» — это как раз история про прямое действие руками неравнодушных волонтеров.

Как правило, на акции «Внимания» приходит больше девушек, чем мужчин. «Обычно их возраст — до 35 лет. Им интересно наследие, они занимают активную гражданскую позицию, для них волонтерство важно как возможность внести свой вклад в изменение ситуации. В то же время они понимают, что волонтерство — это занятие, которое дает отдых от их основной работы. Эти люди любят архитектуру, они любят наследие, любят путешествовать (в том числе по России), они легки на подъем, у них хорошее чувство юмора», — рассказывает Ушаков.

Роман формулирует мотивацию людей, которые приходят на акции фонда так:

Количество участников сообщества фонда стабильно растет, и активных участников можно разделить на две условные группы: «новички» и «ветераны». «У них могут быть немного разные интересы, говорит Ушаков, — потому что ветеранам обычно уже не так интересно работать с историческими деревянными перилами в Москве, а новичкам — интересно».

Кейс с перилами заслуживает отдельного упоминания.

Один из примеров такого волонтерства — дом Бака в Петербурге. Это доходный дом, где очень много этажей и межэтажных площадок, выложенных старинной метлахской плиткой. Волонтеры фонда очищали ее от краски, от многолетней грязи. Это очень трудоемкий процесс, потому что используется парогенератор, смывки и различные инструменты. Простой водой оттереть эту грязь практически невозможно.

Еще одна история — про настенные росписи в Выборге в Ленинградской области. «Наш фонд уже много лет работает с домом Arinan Talo 1904 года постройки, — продолжает Роман. — Здесь живет наш волонтер Алексей Храмов. Однажды он посетил нашу акцию, на которой профессиональный реставратор показывал, как правильно расчищать стены в поисках оригинального цвета или росписей под слоями краски и штукатурки. Буквально через несколько дней у себя в парадной в Выборге, по пути в продуктовый магазин, он сделал пробную расчистку и нашел трафаретный рисунок ландышей.

Мы сразу же активизировались и через некоторое время организовали волонтерскую акцию. Выяснилось, что росписи сохранились почти в идеальном состоянии, на каждом пролете. Это очень редкая история. Например, в Санкт-Петербурге мы очень мало знаем о том, как выглядели парадные до революции. И выборгская находка — просто сокровище. После этого Алексей начал ходить по другим домам Выборга, и очень во многих случаях он находит те или иные трафаретные росписи и оригинальные цветовые решения парадных».

Но далеко не все истории заканчиваются хеппи-эндом.

В итоге активные жители все же остановили этот вандализм, и один из участков удалось сохранить: «История закончилась тем, что небольшой сохранившийся фрагмент росписей буквально на днях законсервировали (укрепили специальными растворами). В будущем это даст возможность воссоздать рисунок по всей парадной. Но это, конечно, лишь предполагаемое идеальное будущее».

В итоге активные жители все же остановили этот вандализм, и один из участков удалось сохранить. История закончилась тем, что небольшой сохранившийся фрагмент росписей буквально на днях законсервировали (укрепили специальными растворами). В будущем это даст возможность воссоздать рисунок по всей парадной. Но это, конечно, лишь предполагаемое идеальное будущее».

Взаимодействие с государством всегда зависит от конкретного региона: «Например в Липецке мы напрямую общались с главным архитектором города, которая поспособствовала тому, чтобы проект был реализован. Но где-то контакт наладить не удается».

Часто люди волнообразно участвуют в жизни сообщества: «Они могут активно приходить в течение полугода, а затем в течение полугода этим не заниматься. А потом снова активно включаться. То есть если человек отошел, условно говоря, от дел на год, то это не значит, что он никогда не вернется. Люди приходят-уходят, но все равно остаются на связи».

В качестве успехов фонд «Внимание» называет не только общее увеличение сделанных проектов, но и подсвечивание темы исторического наследия в обществе:

Еще один способ создать сообщество — сделать что-то, что нужно тебе самому. Именно так экскурсовод и фотограф Митя Ганопольский придумал проект «Голоса». «Мы делаем то, что сами хотели бы услышать о месте, куда приехали впервые, — рассказывает он. — Создаем аудиослой города — карту, которая с тобой говорит. Здесь важна архивация определенных точек зрения и аудиальных высказываний. Время идет, человеческая жизнь достаточно короткая, все очень быстро меняется. Поэтому мне кажется ценным создать некий аудиоархив».

«Голоса» были придуманы в эпоху коронавируса, и это сказалось на концепте проекта: «Есть точная дата, в которую я придумал проект, — это 24 мая 2020 года. Я шел домой от друзей и сокрушался, что не могу водить экскурсии. А потом оказалось, что вариант читать лекции по Zoom и записывать их — вполне рабочий. Я понял, что и экскурсии можно делать через интернет. Мне всегда нравились атласы и издания, посвященные городу. Мне всегда хотелось сделать что-то такое в новом прочтении. Идея наших материалов — объяснение города».

Проект задумывался как платформа или некий хаб, который посвящен современной городской жизни: «Мне хотелось, чтобы в нем участвовали разные авторы, не только я, чтобы можно было впоследствии водить и живые экскурсии.

Хоть проект и мой личный, сейчас я выступаю больше модератором, чем автором».

На создание первой рабочей версии ушло около пяти месяцев. В ноябре 2020 года на сайте появилось два первых маршрута, с января 2021 года их число стало увеличиваться. Прямо сейчас команда работает над аудиопроектами в Санкт-Петербурге, Москве, Казани, Новосибирске, Алматы, Тбилиси, Иерусалиме и Тель-Авиве.

Практически все материалы на сайте бесплатны для слушателей. Митя объясняет, почему: «Одна из схем монетизации такая: если людям понравится материал, то, наверное, они захотят и вживую прогуляться с нами уже на платной экскурсии».

2020 год стал очень удачным для старта проекта, потому что все устали от пандемии и хотели сделать что-то медийное. «Мы идем по пути органического роста, у нас нет одного большого инвестора. Мы начали с Петербурга, потом к нам пришел заказчик из Нижнего Тагила, и это было достаточно любопытно — сделать материал, который должен был привлечь слушателей к возможностям промышленного туризма на Урале.

Они обратились к нам, потому что им понравилась лекция-экскурсия, которую мы сделали для «Севкабеля». Ее можно послушать дома, а потом на месте осмотреться. Получается такой Arzamas с привязкой к точкам на карте, как и почти все наши продукты. Наша концепция очень выигрышная благодаря карте. Наш маппинг — он все меняет». По словам Ганапольского, в фокусе проекта — люди.

Митя Ганопольский гордится, что каждый кейс в проекте является уникальным. «Сначала я гордился тем, что я в принципе смог реализовать проект. Потом тем, что с минимумом средств мы можем делать такую сложную штуку, и она не убыточная. Поскольку у нас очень немного расходов, это позволяет нам заниматься другими делами, даже когда нет новых клиентов.

В рамках «Голосов» мы почти сразу же начали водить экскурсии, и они такие же уникальные, как и аудиоматериалы, которые мы делаем. В 2021 году мы создали экскурсию по «Ленфильму» и окрестностям. Сейчас очень хорошо работают наши велоэкскурсии — ездим каждую субботу и воскресенье. Это действительно классная затея, которая делает город лучше «на земле», а не только в интернете.

Крайне симпатичная инициатива — «Краеведческая ячейка Гэнгъ» из Петербурга. Ее участники отмывают (буквально) различные исторические объекты и делают так, чтобы было красиво. За свою историю команда пережила кризисы, была близка к превращению в НКО, а также наработала богатый опыт взаимодействия с государством.

В разговоре с АЧБД участница ячейки Ксюша Сидорина делится неожиданным секретом эффективных коммуникаций с условным ЖЭКом:

Они всегда могут получить по шапке, и главное — они отвечают за состояние того дома, куда мы можем прийти и что-то сделать. Поэтому с ЖЭКами мы не общаемся, чтобы их не пугать.

Они обычно видят нашу работу по факту, и их обычно все устраивает — они уже видят и качество, и согласие Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (КГИОП) на это, которое выражается в публикациях в СМИ, и реакции жителей. А жителям в 99% случаев все нравится».

Состав «Ячейки» всегда был живым организмом: «Наша команда появилась не как прямо “команда”, типа “мы отдел спасения Петербурга”, — рассказывает Ксюша Сидорина. — Мы просто подружились все вместе — я, журналист Леша Шишкин, Максим Косьмин и Маша Тычынина.

Перезнакомились в соцсетях. У меня всегда было какое-то странное сочетание страха общаться с новыми людьми и какая-то невероятная активность на офлайновых встречах с ними. То есть я не могу просто расслабиться, сидеть и вести small talk. Мне сразу же хочется что-то с ними делать. На второй встрече мы придумали фестиваль краеведения “Крайкон”, и как-то сразу стало понятно, что раз уж мы работаем вчетвером над этой идеей, почему бы нам не назваться командой?»

Уже после первого отмытого адреса к команде присоединилось еще три человека — Кирилл Михайлов, архитектор Рита Чернова и ее супруг Андрей Чернов. «Мы еще тогда не понимали, что они присоединились прямо к команде, потому что тогда еще было вот это легкое деление на «мы», то есть те, кто занимается организационными процессами, и «они» — ребята, которые просто приходят и моют, — продолжает Ксюша. — Но в какой-то момент стало ясно, что они уже хорошо влились в организацию, помогают решать нам какие-то суперважные вопросы. И очень хорошо понимают, какие проекты брать, а какие нет, потому что они все руками делают.

Сегодня, после ряда внутренних пертурбаций, команда «Гэнгъ» состоит собственно из Ксюши Сидориной и активистки Анны Волковой: «Плюс у нас есть Арсений Аркадов, который подключается эпизодически, он промышленный альпинист. Наша реставратор Саша Болгарова тоже никуда не пропала, но теперь скорее консультирует в сложных случаях».

Некоторые люди до сих пор видят в активности «Ячейки» заговор: «Один раз мы работали с ТСЖ, и тогда у нас еще не было нужного количество наглости, чтобы приходить и просто начинать делать. Позвонили председателю ТСЖ, а она устроила нам экзамен: «Приходите всей своей командой, рассказывайте, что вы хотите делать». Пришли и полтора часа общались с ней и ее супругом. Они не верили, что у нас нет в этом никакого интереса. Бесконечно гоняли по кругу с одними и теми же вопросами плюс “а вам-то это зачем” в финале».

Помогла личная история Сидориной: она рассказала, что дом находится рядом с кладбищем, где она гуляла всю юность, и он ей очень нравится. Этот аргумент сработал, и больше проблем на этом объекте не возникало.

При этом среди условных представителей власти есть люди, договориться с которыми легче всего. Неожиданно, но это дворники. «Однажды мы мыли витраж на Васильевском острове и привлекли внимание дворника. Его можно понять: витраж стоял закрашенным, а тут он начал появляться и привлекать внимание. Дворник боялся, что его разобьют, а вину повесят на него, потому что его мыть, по идее, должен он. Но я провела с ним терапевтическую беседу о том, что еще ничего из того, что мы отмывали, не портили и не разбивали, и ему нечего бояться. В общем, дворники — такие конечные исполнители, и они бывают напуганы. Но их легче всего переубедить, показать примеры, что все в порядке».

Про целеполагание «Гэнгъ» Ксюша говорит так: «Мне очень важно транслировать мысль, что реставрация на простом бытовом уровне — это не так сложно, как часто говорят градозащитники. Вряд ли в попытке отмыть печь вы убьете все культурное наследие XX века. Это физически невозможно».

Средний портрет участника проектов «Ячейки» практически совпадает с оценкой Романа Ушакова из «Внимания»: «Это всегда девчонка. Девчонка от 18 до 35 с каким-нибудь профильным образованием и большой страстью к культуре. Есть дамы 55-60 лет. Они приходят к нам с большим огнем, но им страшновато с нами ходить, они чувствуют себя порой неловко. Но мы стараемся им дать понять, что когда тебе чуть больше 30 — жизнь все еще есть.

Важная для меня штука во всей этой волонтерской истории — социальная склеивающая тема. Очень хочется, чтобы эти дамы тусовались с нами, более молодыми ребятами, и понимали, что общество не так разделено, как может показаться. Что одним хобби могут заниматься абсолютно разные люди. К нам обычно приходят люди, которые не понимают, почему вокруг всяких реставрационных штук такой огромный флер небожительства. Почему реставраторы — это обязательно люди с восемьюдесятью дипломами?»

Интересное наблюдение: приходит много айтишниц, «их это драйвит, они это воспринимают как проект, им нравится с начала и до конца это сделать. Часто берут на себя и разные кураторские задачи».

Ксюша отмечает, что «Гэнгъ» преследует большую идею, чем просто отмывание печей и витражей: «У нас никогда не было задачи подменить собой ЖЭК. Идея была в том, чтобы показать людям, что такая вот DIYреставрация — это не страшно. Это можно делать самим, и этим наследие не убьешь. И поэтому нам неинтересно отмыть все печи в Петербурге. Мы помыли пяток, и в каждом случае я могу объяснить, какие задачи мы преследовали. Мы всегда идем от того, что мы конкретным объектом объясним людям».

Но часть объектов команда берет потому, что видит в этом конкретный вызов для себя:

Еще один вызов — рассыпающиеся витражи: «Хочется показать, что витражами можно заниматься, даже если они рассыпаются, просто их нужно правильно подклеить. Или настенная плитка в очень плохом состоянии — половины стены нет. Мы берем и показываем, что другую половину можно тонировать, чтобы она выглядела более-менее прилично.

Успехи могут быть разного уровня. Это могут быть просто самые красивые объекты, это могут быть объекты с богатой историей. Я нежно люблю нашу работу на Петроградской набережной, 26 — зеленый плиточный вестибюль, где половины плитки нет на стене. Мы очень красиво и бережно подбирали оттенок, которым мы затонировали утраты, и получилось очень впечатляющее «до/после». Супераккуратная работа, волонтеры очень круто отмыли плитку, которая сама по себе очень красивая. Бывают плитки, которые отмываешь ради их исторической ценности, бывает плитка, которую отмываешь ради ее невероятной красоты. Это как раз этот случай».

Также Сидорина выделяет печь на Ординарной улице, которая изначально была в очень плохом состоянии: «Когда мы сняли с нее краску, я думала «Это будет наш косяк, мы потеряем всю репутацию именно на этой печи». Но нам повезло подобрать настолько точный оттенок для тонировки, что эта печь выглядит практически безупречно. Потом, правда, жители попросили нас повесить на нее зеркало. Теперь она выглядит чуть хуже, но это была просьба жителей, а для нас всегда важно поддержать их желание использовать объекты декора в их парадных, если это нормальный вариант. Зеркало на печи — почему нет?»

Команда предсказуемо притягивает и негатив: «Когда мы первый раз помыли печь в марте 2018 года, сообщество краеведов и гидов начало говорить, что мы хотим только хайпить на наследии, и все отнеслись к нашему порыву очень неодобрительно.

Тем страннее, по словам Сидориной, что сегодня отмытые командой объекты многие гиды включают в свои маршруты по Петербургу.

Отношения с властями у проекта были разные: «Поначалу мы для них были диковинкой. Они попытались применить нас в жизни, как молодых ребят, которые так патриотично болеют за свой город, что начинают что-то отмывать. И это преломление нашей деятельности нам очень не нравилось. Поэтому мы вместе с ними придумали другой вариант: «Ребята начали что-то делать — и это пример для остальных».

В такой конфигурации Комитет по охране памятников выступает комитетом с человеческим лицом. Власти сотрудничают, что-то подсказывают по технологии, приезжают проверить и затем отмытое нами включают в список того, что в доме охраняется. Мы показывали, что с комитетом можно работать и не надо априори считать, что они какие-то ужасные упыри. А для властей мы всегда были смешными союзниками и авантюрой».